Читаем без скачивания СССР-2061 [Антология] - Виктор Гвор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Слушайте, — протянул я, с испугом разглядывая заваленный всяческой едой стол, — мы это всё не съедим.
— А ты сначала убери свои бутерброды себе на завтра, — ответил Палыч, — а потом мы попробуем. Если что, унесём с собой, завтра на работе доедим.
— Ладно, сели, — скомандовал Петька, закончив разворачивать упаковки и открывать банки. — Пора и начинать.
— Штопор в этом доме есть? — спросил Палыч, доставая из пакета странную бутылку тёмного цвета с затянутым во что-то вишнёвое горлышком.
— А как же, — ответил я, доставая штопор и три фужера. — Мы, интеллигенты, привыкли к достижениям цивилизации, и одними посконными лаптями всё подряд не хлебаем.
— Липовые они, — заметил Петька.
— Кто липовый?
— Лапти. Из липы их делали, грамотей хренов. А посконь — вообще тряпка. В неё одевались.
— Да хоть из дуба. Мы, интеллигенты, всё равно будем бутылки открывать штопором, какие бы ты лапти нам не предлагал.
— Дай-ка лучше сюда, — протянул руку за штопором Виталий Палыч. — Не верю я в стойкость юных, не бреющих бороды…
Я машинально погладил ладошкой подбородок. Да, в самом деле, сегодня не брился. Некогда как-то было, совершенно суматошный день… Сплошные сборы, разговоры, буераки, косогоры… Н-да.
Палыч профессионально зарядил штопор в пробку, схватил одной лапищей бутылку за горлышко, другой потянул за ручку штопора и медленно, но верно завершил процесс откупорки.
— Да, мастерство не пропьёшь! — заявил Петька, внимательно наблюдая за процедурой. — Чувствуется, что не одна дефицитная бутылка пошла на обретение профессионального навыка!
— И даже не две, — удовлетворённо подтвердил Палыч, аккуратно разливая тёмно-красную жидкость по фужерам. Затем он свернул странную тёмно-жёлтую пробку со штопора и поставил ее на горлышко бутылки.
Вон оно что. Пробка-то, похоже, настоящая. А бутылка? Уж не стекло ли? Как интересно…
— Можно посмотреть? — потянулся к бутылке я. Не каждый день случается увидеть настоящую стеклянную бутылку. Не модно это нынче. Практически везде разливают в пластик, идентичный стеклу. Дешевле и технологичней.
— Чего ж нет-то? — ответил Палыч, поднимая фужер к носу и принюхиваясь. — Смотри. Только не пролей. Пожалеешь потом.
Я аккуратно взял бутылку, стукнул ногтем по горлышку. Звенит, однако. Посмотрел сквозь бутылку на свет, а потом долго всматривался в странные письмена на этикетке, из которых понятны были только числа «2059», «11.9 %», да некоторые другие. Такое чувство, что где-то я что-то похожее уже видел, но вот где и когда — не упомню.
— Что это? — спросил я у Палыча, тыкая пальцем в непонятные надписи.
— Глаголица, — ответил тот.
— Вино так называется?
— Нет, вино называется «Плавац», а глаголицей текст на наклейке написан. Это алфавит такой славянский. Очень старый. Ладно, не отвлекайся, давай начнём, а потом я расскажу.
— Да! — взбодрился тут Петька. — Не отвлекайся!
Он схватил фужер за ножку, вскочил со стула и встал в картинную позу, подняв локоть руки с фужером горизонтально, а левую протянув куда-то в сторону верхнего угла кухни.
— Мы собрались здесь потому, что кое-какая сволочь… Не будем называть ее по имени, — и он в упор посмотрел на меня. — Решила смотаться от нас по-тихому, не устроив правильных проводов!
— Я не сволочь, — вяло отозвался я. — Просто последние три недели кручусь, как вечный двигатель первого рода, времени нет совершенно, даже поесть не всегда успеваю. И поспать тоже не всегда получается. Сегодня вот весь день бегаю, только кончил собираться перед вашим приходом… Вставать завтра рано, выспаться опять некогда…
— Не ной! — категорически отвёрг мои отговорки Петька. — А кому сейчас легко? Мы вон тоже с Виталием Палычем завтра с утра на работу. Так нам, в отличие от тебя, работать нужно. А ты в дороге отоспишься. У тебя теперь на это вообще чуть ли не полгода будет — спи, не хочу.
— Ну да, как же, — ответил я. — Во-первых, не полгода, а всего лишь пять месяцев. С небольшим. А во-вторых, мне тут программу обучения на все эти месяцы выкатили, не поспишь особо.
— Но-но-но! Не увиливай! — Петька строго погрозил мне пальцем. — Следствие не обманешь. Итак, в связи с крайней безответственностью вышеупомянутого товарища, мы решили взвалить это нелёгкое бремя в свои натруженные руки.
— Какое бремя? — поинтересовался из угла Палыч.
— Что? А! Бремя организации правильных проводов нашего безалаберного, но дорогого нам старого и заслуженного товарища на пенсию… Тьфу ты! То есть, в дальнюю дорогу. За что и предлагаю выпить.
За что выпить? За бремя? Или за пенсию? Что-то я так и не понял. Впрочем, без разницы. Нужно его заткнуть, а то не остановится. Мы аккуратно чокнулись фужерами, и я осторожно пригубил тёмно-красное вино. Странный вкус. Слегка кисленький и чем-то напоминает гранатовый сок. И что-то ещё.
— Ну, как оно? — спросил Палыч, просмаковав пару глотков и отставив практически нетронутый фужер на стол.
— Не знаю, — честно ответил я. — Интересный вкус, никогда такого не пробовал.
— Дык. Ещё бы, — усмехнулся Палыч, — такое вино в Городе есть только у меня. И только потому, что мне его присылают прямо от производителя. По две бутылки от каждого урожая. Вот уже почти двадцать лет. Эта вот урожая трехлетней давности, неплохой, кстати, был урожай.
Петька сосредоточенно выцедил полфужера, сглотнул, возвёл очи горе, подумал несколько секунд, и вальяжно изрёк:
— Да, неплохо, неплохо. Не амонтильядо, конечно, урожая одна тысяча девятьсот четырнадцатого, но тоже ничего.
— Трепло, — беззлобно заметил Палыч. — Амонтильядо ему подавай. Откуда только слов таких понабрался? Вон, лучше сыром заешь. Такое вино хорошо с сыром.
— А что это всё же за алфавит? И откуда такие странные бутылки? — решился напомнить я. У меня в голове уже минут пять крутилось какое-то смутное детское воспоминание, связанное именно с такой же бутылкой и такими же буквами на ней.
— Бутылки, говоришь… — задумчиво вздохнул Палыч. — Ну, есть у меня один старый знакомый… Да наверно уже и друг, двадцать лет уже всё же знакомы, да и в гости друг к другу ездим иногда… Живёт он в Далмации, оттуда и алфавит, который глаголица, он там чуть ли не больше тысячи лет используется, местные говорят, что он старше нашего…
— Палыч, — влез тут Петька, ускоренно прожевав сыр. — Ты не темни. Где ты, а где Далмация! Колись давай, что ты делал в этой самой Далмации! Если ты там вообще был. А может, наоборот, этот твой знакомый — далматинский шпион, и сам сюда ездит платить тебе вином за секретные сведения о нашем стройуправлении?
— Чего, говоришь, я
